первый пост из серии

4. Милорад Павич, "Страшные любовные истории"
Прежде всего стоит во второй уже раз сказать, что _раньше_ я не любила Павича от слова "совсем", но "Хазарский словарь" как-то изменил мои взгляды на этого писателя, прежде казавшиеся непоколебимыми. Читать этот сборник рассказов я когда-то не смогла, поперхнувшись "Долгим ночным плаванием" (которое Хелависа спела в "Ай, волне"), но после "Словаря" - как оказалось, - книга воспринимается на ура, с распростертыми объятьями. ...Язык и стиль Павича удивляют, вызывают сдвиг головного мозга и желание писать и думать такими же оборотами. При этом нельзя не отметить некоторые характерные оосбенности Павича... Внимательно посмотрите на название сборника. Содержимое вполне ему соответствует. "Страшного" там, впрочем, чуть меньше, чем "любовного", да и _какое_ там "любовное"! Сборник открывается рассказом "Одиннадцатый палец". Ну, вы понимаете, о чем он:
"Потом она молча достала одну грудь и показала мне, что сама может взять в рот весь свой сосок до самого ободка. Тут на мне лопнула подвязка, я почувствовал острую боль, и из меня потекло что-то теплое, сладкое, изнуряющее, как кровотечение. Я едва удержался на ногах, а она быстро подошла ко мне, развязала на мне кушак и, увидев все как есть, тихо вскрикнула, прикрыв рот ладонью".

Описания у Павича совершенно офигенские, и включать логику, читая его, бесполезно. Рациональные вопросы, которые можно было бы задать себе в процессе чтения, все ранво останутся без ответа. Много метафизики. Много - о снах и словах. О смерти - тоже порядком.
А еще, если кто любит принцессу Атех и ее фиолетовый глаз, она совершенно внезапно появится в одном из рассказов сборника. =)

Цитата:
Как-то вечером, когда он вошел в землянку, все углы комнатки были наполнены волосами цвета воронова крыла, а Микаина стояла на коленях под шатром своих расплетенных и расчесанных кос, протянув сложенные руки к висевшему на стене деревянному ключу.
– В сложенных ладонях – забытые нами слова.
Не успела она это произнести, как он окончательно узнал ее волосы. Она поднесла к его уху сомкнутые раковиной ладони, и он услышал из них фразы на греческом, кельтские стихи и синагогальное пение.
Разомкнув ее ладони, он увидел в них поющую морскую раковину. Он прикоснулся своей горячей кожей к ее прохладным пальцам и уже не мог от нее оторваться.
– Cras, cras, semper cras… – шептала она, умоляя его научить ее одеваться в мужскую одежду. Они раздели друг друга и снова одели, он ее – в свою мужскую одежду, а она его – в свою женскую. Потом она закинула его ноги к себе на плечи и уткнулась лицом в его живот.
("Шляпа из рыбьей чешуи")

5. Стивен Кинг, "Цикл оборотня"
Королю ужасов всегда очень везло с экранизациями ("Оно" - мой любимый фильм ужасов) и часто не везло с переводами, - за фанатские не скажу, а вот официальные просто кошмарны. Доходит до того, что в некоторых произведениях меняется написание имени персонажа О_О Так бедняжка Пеннивайс превращался посреди книги в Грошика, а потом обратно. "Цикл оборотня", конечно, имеет за собой пару мелких грешков (и пару ОЧЕНЬ крупных). ...Особенно не повезло рассказу "Знаете, они классно играют", причем уже с названием - он же "Рок-н-ролльные небеса", он же "Рок-н-ролл никогда не умрет" (в оригинале "Then you know they've got a hell of a band"). И ладно бы только это... судя по отсутствию сноски, переводчик был свято уверен, что Лизард Кинг - имя и фамилия исполнителя. Но не будем о грустном. Заглавный рассказ сборника и еще парочка - они настолько не-классически-кинговские, что наверняка понравятся любителям Брэдбери/Геймана/Шекли. Очень рекомендую "Долгий джонт" и "Кратчайшую дорогу миссис Тодд". Это не пугалки, что не может не радовать, а легкая мистика-фантастика с глубоким философским подтекстом. Но есть и трэшак типа "Кусачих зубов", "Адской кошки" (я не шучу хД) и чего-то там еще, так что есть вы не фанат ужасов и не хотите читать весь сборник, просмотрите хотя бы "Цикл...", "Джонт" и "Кратчайшую дорогу".

Цитата:
"Он наклонился вперед и отсоединил ремень, намереваясь поискать в карманах спортивного плаща мужчины какие-нибудь документы. Рука уже потянулась было к плащу, когда он заметил, что прямо над пряжкой ремня рубаха мертвеца разорвана, и в этом месте образовалось какое-то вздутие. Тотчас же на рубахе, Подобно зловещим розам, стали расползаться пятна крови.
– Что за черт! – воскликнул Росс. Он наклонился еще ниже и, ухватив рукой край рубашки мужчины, Потянул ее из брюк. Движения его рук запечатлелись в его памяти навечно, оставив страшный рубец на всю жизнь.
Уил Росс посмотрел… И истошно заорал. Прямо поверх пупка Хэлстона в его животе была прогрызена дыра, из которой торчала покрытая кровавыми потеками черно-белая голова кошки. Ее огромные глаза с яростью смотрели на Уила".
("Адская кошка")

6. Г.Л. Олди, М. и С. Дяченко, А. Валентинов, "Пентакль"
И снова об ужасах! Хотя не могу сказать, что "Пентакль" претендует только и только на это - там есть философские рассказы, есть смешные рассказы, но во всех присутствует некая "темная сторона силы". Готовьтесь к чертям, упырям, ведьмам, восставшим из гроба панночкам и прочей привычной для Малороссии нежити. Нет, это не как у Гоголя, это гораздо современнее. ...
Из плюсов сборника можно отметить:
- невозможность со стопроцентной вероятностью отличить, кто из авторов какой рассказ писал (для меня, во всяком случае)
- неординарные сюжеты с неординарными конфликтами
- прекрасно поданные "городские страшилки"
- общая легкость и увлекательность чтения
- иллюстрации!
- стихи!

Из минусов:
- некоторые рассказы объединяются в ветки, но не все из веток одинаково интересно читать
- некоторые рассказы... кажутся по уровню слабее среднего граневского рассказа. Внезапно.

Цитата:
– А вы уверены, что вам нужна операция?
– Да! Честное слово, доктор, очень нужна!
– Какая именно? К другим врачам вы обращались? Диагноз вам поставили?
С минуту лейтенант молчал, морща лоб и раскладывая в голове вопросы «по полочкам». Сразу видно, серьезный юноша. Обстоятельный. Остановит такой машину, козырнет и давай докапываться…
– Насчет операции – уверен. Какая именно – это вам виднее, вы же доктор. К другим врачам не обращался. А диагноз я и сам знаю. Чего там сложного?
Александр Павлович едва удержался от скептической улыбки:
– И каков же диагноз?
Сиромаха замялся, глядя в пол. Уши его только что не дымились.
– Я…
Он с видимым усилием поднял взгляд и посмотрел Величко в глаза.
– Я это… Оборотень я, доктор!
("Оборотень в погонах")

7. Хорхе Луис Борхес, "Выдумки", "Сад расходящихся тропок", "Книга песка"
Если выбирать между Эко и Борхесом, то я выбираю Борхеса, хотя они оба - чтение достаточно филологическое... филологичное?.. короче, есть в нем что-то такое. Он очень увлекательно пишет рассказы о рассказах, которые никогда не были написаны ("литературная мистификация", угу) или о пьесах, которые не были поставлены. Он тщательно описывает структуру никогда не существовавших литературных произведений и искренне ими восхищается. ...А еще он создает потрясающих персонажей. Чего только стоят Иренео Фунес, человек, который ничего никогда не забывал, - и Пьер Менар, задавшийся целью написать такого "Дон Кихота", который совпал бы с "Дон Кихотом" Сервантеса, и не копировать при этом текст.
Все три сборника весьма небольшие и каждый по-своему интересен. Мне, пожалуй, больше других нравятся "Сад расходящихся тропок".)

Цитата:
"- Написал ли ты песнь? -- спросил Король.
- Написал, -- горестно ответил поэт. -- Лучше бы Господь наш Иисус Христос не дал мне на это сил.
- Можешь прочесть?
- Не смею.
- Соберись с духом, -- подбодрил его Король.
Поэт прочел стихотворение. Оно состояло из одной строки. Поэт читал без воодушевления, однако и для него самого, и для Короля стих прозвучал то ли молитвой, то ли богохульством. Король был поражен не меньше поэта. Они взглянули друг на друга, лица их покрыла бледность".
("Зеркало и маска")

8. Рэй Брэдбери, "Золотые яблоки солнца", "Октябрьская страна"
Два сборника, сравнимых по своей внутренней силе. В первом есть "Мусорщик", во втором - "Коса". В первом - "Апрельское колдовство", во втором - "Дядюшка Эйнар". Брэдбери - это всегда волшебная сказка о том, чего не было, добрая или, наоборот, очень злая; это научная фантастика с полетами на Марс и дальше-выше, и реальность, где живут одинокие люди, которые не умеют писать письма сами. ...В первую очередь рассказы этих сборников - о людях, об их отношении к... чему-нибудь. например, другим людям. Брэдбери глубок, сказочен и иногда жесток. Но большинство его рассказов остаются светлыми, даже несмотря на жестокость.
Его приятно читать вечерами, при желтоватом свете настольной лампы, под кружку чая.

Цитата:
"- Интересно, - продолжал он, - как надо укладывать тела - вдоль или поперёк, головами направо или налево? Мужчин и женщин вместе или отдельно? Детей в другую машину или со взрослыми? Собак тоже в особую машину или их оставлять? Интересно, сколько тел войдёт в один кузов? Если класть друг на друга, ведь волей-неволей придётся. Никак не могу рассчитать. Не получается. Сколько ни пробую, не выходит, невозможно сообразить, сколько тел войдёт в один кузов:
Он всё ещё сидел в пустой комнате, когда с шумом распахнулась наружная дверь. Его сын и дочь ворвались, смеясь, увидели отца и остановились".
("Мусорщик")

9. Борис Акунин, "Сказки для идиотов"
Внезапно в этом сборнике нет Эраста П-петровича Фандорина.) И несмотря на то, что все рассказы изданы в 2000 году, большинство из них остаются актуальными даже сейчас. Некоторые - особенно сейчас. Название, конечно, настораживает поначалу, но сказки эти - какими бы типа "шуточными" и типа "совсееем не на злобу дня" они ни были, - совсем не для идиотов, а вовсе даже наоборот. ...Это сатирические рассказы о том, как трудно живется политикам и всяким прочим депутатам, о том, что московские скульпторы на самом деле могут оказаться пришельцами из космоса, о том, что добрые феи дарят подарки не только тем, кто вел себя хорошо... Акунин смеется, но смех, конечно же, горький. Потому что кто-то что-то делает наверху, а нам потом в этом жить.

Цитата:
"Труднее всего было привыкнуть к этой слепой ненависти, хотя и москвичей, конечно, тоже понять можно. Подгоняемый неумолимым напором времени, он понаставил на Москве немало отвратительнейших чудищ. Сначала — бронзовый бестиарий у священной кремлевской стены, потом нарезанного ломтиками, да еше и пронзенного рогатиной змееныша на Наполеоновой горе, потом ключевой элемент всей Конструкции — кошмарного истукана над съежившейся Москвой-рекой. Сего последнего невежественные туземцы пытались подорвать, да уберег Всемилостивый Тефаль.
Зато теперь, с принятием проекта Триумфальной Арки, задание было почти исполнено. Взорвать злосчастный, ни в чем не повинный храм с его узорчатыми луковками — неделя; кое-как соорудить (или, как говорит его превосходительство, сляпать) белый бетонный каркас с гипсовым автоматчиком — две недели; еще восемь дней на сборку замаскированного в автомате гиперлокатора. И тогда все будет готово: невидимая дуга копронаведения перекинется от автоматного дула к кудлатой башке пучеглазого царя, а два корректирующих луча (кольцеобразный микродиапазоновый с Наполеоновой горы и диффузионный от Манежных зверушек) не дадут сигналу ослабнуть. Задание Межзвездного комитета будет выполнено точно и в срок."
("Тефаль, ты думаешь о нас")