***

Он стоит на трассе – десятый час, в небесах темно и почти нет звезд. Он давно уж скинул рюкзак с плеча – ну какой дурак бы его повез? Наступает полночь, и он идет, путь далек, чему он не слишком рад,
у него – на джинсах полно заплат,
и футболка с надписью «Камелот».

Его мать сказала ему: «Иди, где-то там отец, он тебя не ждет. Если хочешь раны разбередить – и ему, и мне, – то давай, вперед!». И держать не стала, дала уйти; может, знала – видит в последний раз…
Огонек от спички опять погас –
и костер-то толком не развести.

Холодок с утра – самый злейший враг, вновь скребет под грудью тупая боль, где-то далеко слышен лай собак, он опять бредет по дороге вдоль. Повезет ли, нет? Тормозит шофер; а в кабине сразу так тянет в сон…
Ему снится кровь, серой стали звон,
и как меч отцовский в груди остёр.

Он отца не видел так много лет, что для мира, верно, прошли века. Тот, должно быть, стал совершенно сед, но лишь тверже нынче его рука. Значит, будет бой, но на этот раз ни один из них не опустит меч.
Им бы, кроме этой, побольше встреч;
жаль, не вышло. Эта – в последний раз.

Он дойдет пешком. Вон уже Камланн – ерунда, всего лишь полдня пути. Пусть отец решит, что опять обман, что опять хотят его провести… нет, сейчас он честен и он один, как и тот, кто ждет его за холмом.
Все опять пойдет своим чередом,
когда меч отца примет грудью сын.

…да, отец был стар, но все так же тверд, как копье, был прям и, как лунь, был сед.

«Ты пришел», сказал мой отец и лорд. «Ты пришел наконец, Мордред».